| Матерью Аманды, ее сестры и еще пяти братьев, была порядочная женщина. Она воспитывала своих детей в заботе, и считала своей священной обязанностью, как порядочной женщины и матери, пренебрегать собственными желаниями ради блага своего многочисленного семейства. Тем более что ничуть не менее порядочный отец в поте лица обеспечивал своих горячо любимых жену и детей, работая дальнобойщиком. Понятное дело, что усталый человек, появляющийся в доме, дай боже, раз в несколько месяцев, не может быть вовлечен в семейную жизнь. И так вся забота о потомстве легла на хрупкие плечи этой уже изрядно потрепанной, но порядочной женщины.
Жизнь в такой замечательной семье под сенью любви дорогой матери оставила у Аманды множество ярких впечатлений. Она хорошо запомнила, как пошатываясь, мимо нее не глядя проходил отец, явственно пышущий перегаром. И надрывный материнский вой, с которым та провожала его в очередной отъезд, Аманда тоже вряд ли забудет. Еще она хорошо запомнила, как мать, с раскрасневшимся от рыданий лицом, спрашивала у одной из своих немногочисленных подруг, перестанет ли он уезжать наконец, если она родит еще одного ребенка. А вот как драгоценная матушка была при смерти, Аманда плохо помнит – все ее «умираю» слились в памяти в один неприятный ком. Было время, когда «неблагодарные сопляки», доводили эту жертвенную героиню до инфарктов, внутренних кровоизлияний и заворота кишок буквально каждый день.
Не то чтобы остальным семи детям жилось так уж хорошо, но для Аманды все было, пожалуй, чуть сложнее. Сколько она себя помнила, в ее голове всегда звучал целый хор из обрывков чужих мыслей и чувств. И семья из восьми человек – худшее, что могло приключиться при таком раскладе. Не добавлял радости и тот факт, что еще до рождения первого ребенка, семейная чета перебралась в большой город, рассудив, что перспектив даже на болотистых окраинах там больше, чем в родном захолустье. Так что росла Аманда исключительно нервным и замкнутым ребенком, более всего ценящим моменты уединения. Учителя в школе ругали ее за прогулы, а если она не прогуливала – журили за замкнутость. Мать повторяла все то же самое, только громогласным, надрывным воем. Ну а единственный человек, который по каким-то причинам не был подвластен ее паранормальным способностям, был поглощен своими собственными делами. Ну что же, его тоже можно понять – когда ты первый ребенок такой вот сумасшедшей, на тебя возлагаются особенные надежды, и оттого вырваться из властной материнской опеки сложнее. Мертон вот вырвался. И не в последнюю очередь, вероятно, потому что не тратил слишком много времени на липнущую к нему младшую сестру.
С годами лучше не становилось. В какой-то момент и окружающие, и сама Аманда, кажется, готовы были поверить в то, что рано или поздно она кого-нибудь убьет. Ну, в крайнем случае, саму себя. Все психологи по заверению матушки были шарлатанами, так что к ним Аманде дорога была заказана. Вот и оставалось ей неспешно сходить с ума, начиная день громогласной руганью с мамашей, и ей же день заканчивая. Друзей у Аманды к тому моменту не прибавилось, да и откуда им взяться, если чужие мысли навязчиво плясали у нее в голове, давая исчерпывающее представление (как ей казалось) о человеческом естестве. А однажды Аманда, со всей присущей ей вспыльчивостью, просто расколотила все стекло в доме. Зеркала, окна, посуда – все полегло от ее руки. На этом ангельское терпение жертвенно страдающей матери кончилось, и младшая дочь семейства была выставлена за дверь, а матушка голосом, полным трагизма, отреклась от нее. Тоже своего рода достижение, пока что такой реакции добился только Мертон, решивший связать свою жизнь с шарлатанской психиатрией. Хотя заботливая матушка всегда говорила, что ему нужно брать пример с отца и работать на «настоящей» работе, требующей физического труда.
До вечера Аманда бродила по городу, пока ее распирало от смеси страха и облегчения. В какой-то момент она почти готова была переночевать на вокзале, но из всех возможных встреч удача подсунула ей самую лучшую и почти что судьбоносную. Мертон приютил Аманду в своей крохотной квартирке, и с тех пор жизнь начала стремительно налаживаться, а сама она обнаружила в себе еще до конца не иссякшие проблески доброты и жизнелюбия. Тишина в голове оказалась удивительно приятной, а общение с человеком, о мыслях которого можно только предполагать – захватывающим.
Жизнь под одной крышей с Амандой откровенно была не сахар. Нервная, вспыльчивая, капризная и требующая безукоризненного соблюдения откровенно бредовых ритуалов, вроде стороны, в которую должны быть повернуты ручки чашек на столе – не лучшее соседство, верно? Мертон оказался удивительно терпеливым, и Аманда, вопреки собственным ожиданиям, не оказалась выставлена на улицу второй раз. И вот, после первых робких попыток не обращать внимания на поворот чашек, прошло полгода, за которые Аманда стала гораздо покладистее, счастливее и даже научилась сносно готовить.
Еще полгода после первой шутки про то, что они живут как муж и жена, и когда однажды их утро началось в одной постели, Аманда поняла, что это уже не шутка. Ни у кого из них не хватило смелости заговорить об этом, и очень быстро все стало как будто бы самим собой разумеющимся. Тогда Аманда впервые пожалела о том, что не может заглянуть в разум Мертона. И с тех пор ее очень странное счастье омрачено постоянным страхом - как же она может быть уверена в том, что однажды он не оставит ее? Откуда ей знать, когда эта странная история перестанет казаться ему такой очевидно-правильной?
А потом он как-то спросил ее: «Хочешь уехать?». Долго думать не пришлось – от шумного родного города ее воротило. И вот, молодого психиатра направили отрабатывать практику в маленьком приморском городке. Конечно, игровые автоматы здесь были какие-то стареющие и неказистые, а единственный магазинчик музыки не блистал ассортиментом, но шум голосов сменился шумом моря, и так было гораздо приятнее.
Новое место и человек рядом возродили в ней слабый огонек надежды, и в Марбл Шорс Аманда поняла, что почти готова дать шанс миру вокруг. Ну а пока она набирается смелости для этого, ее образ жизни мало отличается от прежнего – разве что, теперь большую часть времени она не сидит дома, а в одиночестве слоняется по городу.
Да, смена обстановки действительно пошла Аманде на пользу. Ее потребность в выполнении странных бытовых ритуалов значительно уменьшилась, а подростковый протест сузился до постоянного ворчания на Мертона (не всерьез, конечно же) и желания забраться повыше (даже если туда нельзя). Хотя Аманда все еще считает себя непроходимо глупой и очень болезненно реагирует на женскую часть окружения брата.
Несколько не то чтобы интересных фактов:
- С возрастом Аманда научилась контролировать свои телепатические способности, хотя и крайне незначительно. Наедине с человеком, сосредоточившись, она может практически дословно улавливать поток образов чужого сознания. В обратную сторону, к сожалению, это работает не так хорошо – заткнуть мыслерадио, особенно в толпе, очень сложно. Очень закрытые люди, мистические существа и редкие аномалии, вроде Мертона – настоящее облегчение для Аманды, так как их разум для нее недоступен.
- В попытках найти способ прекратить слышать чужие мысли, Аманда пришла к музыке. Не то чтобы это сильно помогло, но все равно приятнее жить с возможностью отвлекаться на приятную мелодию. Мертон даже раскошелился на добротный (и недешевый) кассетный плеер для сестры, с которым она практически не расстается.
- Увлеченно выискивает все новые и новые уединенные места в городе. Желательно, высокие и заброшенные. Недостижимой целью ее мечтаний на данный момент является маяк.
- Имеет привычку отваживать людей от себя дословными цитатами из их собственной головы, за что быстро обрела в школе славу довольно странной и отторгающей личности.
- Мечтает стать певицей, актрисой, ученым, космонавтом и еще черт знает кем. Короче, совершенно не представляет, чем хочет заниматься по жизни.
- Добрее, чем кажется. | |
