| Вы просили без лишних подробностей, но я не очень умный. Зато веселый.
— Родился. Весь день занимал сном, мацаньем сисек и деланьем под себя. Понравилось. Медсестры в роддоме Марбл Шорса со страхом рассказывали, что малец пристально смотрел в глаза и чарующе лыбился — видимо, осознавал, как ему нравится. Несмотря на это вопиющее психологическое давление, Артура так и не сдали в приют. На этом кончилась его карьера пикап–мастера.
— Пошел в садик. Трудился над собиранием конструктора, в то время как за окном зарождались растафариане и попытки легализации. Но ему все равно понравилось, ведь у него были машинки и мячики.
— Пошел в школу. Переход от сосания груди и игр в машинки к контрольным работам и грамматике явно не сыскал любви. Но потом он научился списывать.
— Пошел к выводу, что все — части системы, жизнь — бессмысленное дерьмо и человек ничего не значит. Потом еще увлекся солипсизмом — слово–то умное, красивое.
— Забил болт на предыдущие мышления.
— И на универ.
— Стырил часть материнских и отцовских капиталов и благополучно отправился во взрослый мир. Познал бедность. Молодой и счастливый разнорабочий в Шайенне.
— Понял, что ни черта не добился в жизни и не станет космонавтом/полицейским/пожарным. Устроился в полицейскую академию. В течение полугода занимался катанием машинок, сном и мячиками. Понравилось. Потом еще успел доучиться и потворить веселую херню. Отчаянную веселую херню.
— Вернулся в жизнь и "деревню". Попытки устроиться на работу. Основное занятие - машинки, наблюдение за окружающими, мячики и сны. Кушал подножный корм, жил в клоповнике, но гордо не просил у мамашки.
— Взяли детективом. Показался маме с папой, поулыбался и выпил в честь праздника.
— Когда увидел напарника, выпил еще раз.
— Не, ну работали они хорошо! И вообще, привык к нему. Стал в гости наведываться. И еще наведываться. И все вещи перенес. Потом и переехал. Не сказать, что Крюгер сопротивлялся. Он вообще редко сопротивлялся.
— Потом как–то так вышло, что умер. Пару дней полежал на улице и вернулся домой, там на всякий случай не рассказал. А умер–то как! Решил топтать религию прямо на куполе церкви ночью. Напарнику на всякий случай сказал, что был у шлюх. И вообще, это он виноват. Как минимум, в том, что его бро воскрес. Наверное, может все-таки церковь.
— Искренне верит, что его еще не спалили. Все–таки, он не очень умный гуль. Зато веселый.
— Постоянно творит веселую фигню. Утверждает, что не хочет прозябать и костенеть. Находит сотни новых хобби, читает умные книжки Хоккинга, постигает музыкальные инструменты и методы алкоголизма.
— Объединенными силами профессии и "богатого жизненного опыта" имеет крепкие нервы, несокрушимый желудок и умение бухать ведрами.
— Настоящий талант жить на копейки: один чайный пакетик на три дня, и вообще, за бабло готов убить, потом догнать, а потом убить ещё раз. Еврей тот еще, если не касается дам. Дамы они вообще пресвятое дело, им он не отказывает, не перечит, готовит завтраки в постель и просто смотрит с умильными вздохами. Когда дамы уходят, имеет тенденцию надувать губки, кричать, что его захомутали и возмущаться о ненужности тян. Вздыхает обычно по одной и той же, к слову.
— Читает лирические стишки и, если быть честным, то является носителем неплохих жизненных принципов и воззрений.
— А еще задира. Предпочитает передавать бурлящую кинетическую энергию другим телам посредством приложения кулачных сил. Но к людям относится хорошо, и вообще не злопамятный, руку потом пожмет и все такое. Некоторых, правда, патологически не любит, но такое бывает со всеми, ага.
— Хороший рассказчик веселых историй, разумеется.
— И коп из него ничего такой, кстати. | |
